В Ираке еще неспокойно, но уже ведутся работы по восстановлению пострадавшей природы

Сусветная навіна ад 11 верасня 2007 года

С визитом в Ираке недавно побывал президент Соединенных Штатов Джордж Буш. Этим жестом он, несомненно, хотел подчеркнуть тот факт, что в этой стране продолжается постепенная нормализация. В эту картину хорошо укладывается новость об издании первой книги на арабском языке «Птицы Ирака» и что правительства Канады и Италии финансирую программу по восстановлению болот между реками Тигр и Евфрат. Об истории и современности края с директором этой экологической программы беседует Ирина Лагунина.

Ирина Лагунина: «Оглядываясь на прошлый год, я горжусь той работой, которую смогла проделать наша маленькая организация». Организация – это Природа Ирака, а слова эти принадлежат ее директору Аззаму Олвошу. Занимается она в основном восстановлением болот. Насколько это возможно – и по причинам объективным, и из-за соображений безопасности. Впрочем, обстановку описывает сам Олвош:

[SCREEN:0] Аззам Олвош: Конечно, по понятным причинам работать вокруг Багдада практически не представляется возможным. Мы хотели собрать образ ц ы воды из реки Диала, в том месте, где она впадает в реку Тигр, чтобы измерить степень загрязнения. Мы не смогли там работать – и из-за присутствия террористических элементов, и из-за паранойи нашей службы безопасности. Так что мы решили отложить этот проект и подождать, пока ситуация в Багдаде улучшится, если она вообще когда-нибудь улучшится. Но мы можем относительно свободно и безопасно работать на Юге Ирака и на севере – в Курдистане. У нас есть группа исследователей – около 20 человек, которые каждый месяц собирают образцы воды с основных шестидесяти точек по всем болотам. И, повторяю, они могут работать относительно свободно, то есть я имею в виду, что они могут, как любые ученые, двигаться с экспедицией от одного места к другому, собрать образцы воды, опрашивать людей. Конечно, им приходится все рано ходить с охраной или с представителями местных племен, чтобы на них не напали или не похитили с целью выкупа. Еще приходится снабжать их огромным количеством бумаг – документов, доказывающих, они работают над настоящим научным проектом, а не собирают там какую-то разведывательную информацию. Конечно, это весьма необычный способ вести научную работу. Мне раньше ничего подобного делать не приходилось. Но должен сказать, что за последние два с половиной года никаких инцидентов с нашими людьми не было, никто не пострадал, в первую очередь, на Юге страны. А прошлой зимой мы проводили исследование на севере – в иракском Курдистане – проехали по 33 объектам. И тоже никаких неприятностей не было. Но, правда, нас сопровождали люди из министерства водных ресурсов и министерства экологии, которые подтверждали местному населению, что никакой иной работы, кроме той, которая связана с проектом «Природа Ирака», мы не ведем. Любопытный способ вести научные исследования, понимаю. Но мы все равно их ведем, работа продолжается, мы собираем базу данных, анализируем, собираемся опубликовать доклад на эту тему. У нас сейчас в разработке сразу несколько проектов. Так что, могу сказать, — это одна из немногих положительных историй, которые можно услышать из Ирака. Все привыкли слышать о крови, насилии, похищениях…

Ирина Лагунина: Болота Ирака — огромное пространство топей общей площадью в 30 тысяч километров, простиравшееся между реками Тигр и Евфрат в Ираке. Именно там, по преданию, находился рай. Там, в этих болотах, люди жили на протяжении последних пяти тысячелетий. До тех пор, пока в 1992 году правительство Саддама Хусейна не развернуло кампанию по осушению этих влажных почв. Причин сделать это было несколько. Под болотами, как предполагают, самое большое в мире месторождение нефти. Но его так и не освоили. А вот вторую задачу Саддам Хусейн выполнил. Болотные люди, или как их еще называют, болотные арабы – шииты. После шиитского восстания начала 90-х годов в болотах укрылись среди местного населения противники прежнего иракского режима. Подавить восстание на суше с помощью танков было несложно. А вот в топи бронетехника не прошла. Там пригодилось химическое оружие. Один из докладов ООН так описывает ситуацию в декабре 1991-го – январе 1992 годов: "болотные арабы подвергались военным нападениям, в результате которых сотни человек погибли. Производилось массовое уничтожение животных и птиц, а в болотной воде в большом количестве присутствовали токсичные химикаты" (говорится в докладе ООН). Теперь организация «Природа Ирака» подготовила генеральный план, как вернуть болота к жизни. И признаюсь нашим новым слушателям, что мы уже не первый раз говорим с Аззамом Олвошем в эфире, я наблюдаю развитие этой программы последние 4 года. Аззам, вы говорили мне в прошлом году, что восстановление болот — это история успеха. Как обстоят дела сейчас?

Аззам Олвош: Мы выпустили доклад, в котором фактически представлена вся та объемная база данных, которую нам удалось собрать. Теперь все это выставлено на интернете. Это объемная работа – 4 тома. Но если суммировать вкратце, то наш вывод – в Ираке можно восстановить до 75 процентов болот, если учесть, что объемы воды сейчас весьма ограничены. Иными словами, чтобы восстановить три четверти этой экосферы, никакого дополнительного соглашения с Турцией, например, не надо. Это можно сделать на основе исключительно внутренних ресурсов, перенаправив воду внутри Ирака. Это – потрясающее заключение ученых. Но, конечно, надо сразу сделать оговорку: чтобы восстановить болота, надо наладить эффективное и научное управление ограниченными водными ресурсами, сбалансировать различные интересы. Вода нужна сельскому хозяйству, промышленности, большим городам и, конечно, природе.

Ирина Лагунина: А с чего, в принципе, начинается восстановление болот?

Аззам Олвош: Одна из самых сложных проблем, которую нам предстояло решить и которую мы решили, это создание, вернее, восстановление водного пульса. Я понимаю, что должен пояснить этот момент, чтобы слушатели могли представить себе, о чем мы говорим. Сама жизнь болот заждется на водном пульсе, на циклических наводнениях, которые происходят благодаря таянию снегов в горах Курдистана. В это время года, весной, приток воды в болота максимален. 60 процентов всех водных ресурсов Ирака – это снег, растаявший с февраля по май. Цикл сезонных наводнений сыграл основную роль в формировании и эволюции болот. Он происходит как раз в то время, когда после зимы начинает вновь расти тростник, когда приходит на нерест рыба, когда прилетают перелетные птицы. Новая вода выталкивает тот солоноватый застоявшийся в болотах слой, который образовался после испарения за летние и зимние месяцы, она приносит ил и глину, восстанавливающие сельскохозяйственные земли по периметру болот. И конечно, она повышает уровень воды. Вот эта пульсация и необходима, если мы на самом деле хотим вернуть болотам их изначальное биологическое разнообразие. Наш план в основе своей учитывает тот факт, что, как в Ираке, так и за его пределами, в последнее время были построены плотины, которые испепелили, уничтожили тот гидропульс, который когда-то существовал в этих районах.

Ирина Лагунина: Когда это произошло? После кампании Саддама Хусейна против болотных арабов в 1992 году или раньше?

Аззам Олвош: Циклические наводнения в болотах происходили до 1975 года. И поэтому приходится искать обходные пути. Эти плотины будут существовать еще лет 100-150 – это максимальный срок эксплуатации дамбы. Так что мы от них никуда не денемся. И чтобы сохранить болота для будущих поколений, мы придумали, как направлять в них воду в конце зимы – в начале весны, и как ее потом удерживать, чтобы воссоздать хотя бы частично этот водный пульс. Именно поэтому я и говорю, что мы можем восстановить только три четверти болот – мы вынуждены полагаться только на воду, которая есть внутри Ирака. Конечно, если нам удастся договориться с Турцией о выделении определенной квоты воды для поддержания экологии болот (квоты, которую они могли бы, например, выпускать весной и которую мы могли бы направлять в болота), тогда удалось бы восстановить всю систему на 100 процентов. Но этот план, как я уже сказал, предусматривает современное управление водными ресурсами, то есть для этого надо создать инфраструктуру перераспределения воды, создать технические механизмы, чтобы направить воду в болота и удержать ее там. Надо также создать сеть станций в горах, чтобы фиксировать, сколько там накопилось снега и куда будет стекать вода после его таяния. И все это требует денег. В прошлом году мы разработали весь механизм управления водой и купили 25 станций для исследований в горах. 25 из 140, которые нам нужны. Сейчас 25 станций обещало предоставить правительство Италии, а остальные – США. Так что надеюсь, что года через два в Ираке будет все необходимое оборудование, чтобы управлять водными ресурсами эффективно и на уровне современной науки. Остается только обучить кадры в министерстве и выработать политику использования водных ресурсов, которая в равной мере учитывала бы интересы всех заинтересованных сторон в Ираке.

Ирина Лагунина: В 1973 году Сирия завершила строительство плотины на Евфрате, именно поэтому Аззам Олвош заметил, что сезонные наводнения в болотах происходили до 1975 года. Сейчас плотина на сирийской территории создает водный резервуар под названием «озеро Асада». В Ираке даже высказываются опасения, что Турция и Сирия когда-нибудь заберут из Евфрата всю воду и Евфрат так обмельчает, что уже не будет соединяться с Тигром в реку Шатт аль-Араб. Но вернусь к прерванному разговору. Итак, в прошлом году вы начали эту программу наполнения болот водой. Но экологи говорят о том, что из-за развалившейся инфраструктуры промышленности и из-за отсутствия сферы государственных услуг – уборки мусора, прочистки канализационных систем – качество воды в реках сейчас просто в плачевном состоянии.

Аззам Олвош: Да-да, Ирак использует Тигр и Евфрат практически как открытый канализационный сток. На самом деле в большинстве иракских городов вообще отсутствует система отбора отработанной канализационной воды, так что большая часть вод канализации и промышленные отходы просто сбрасываются в реки. Помните, я говорил о реке Диала. Багдадская канализационная система напрямую выходит в эту реку. Так что, из-за отсутствия водоочистительных сооружений и из-за отсутствия средств на их создание и поддержание, все спускается в Тигр и, соответственно, в Евфрат. А в западном Ираке отработанная вода после ирригации тоже по каналам спускается обратно в Евфрат. Качество воды с севера к югу Ирака ухудшается в геометрической прогрессии. А в районе Басры вода становится по-настоящему грязной. И я лично боюсь, что после того, как будет восстановлена государственная промышленность, ситуация ухудшится просто драматическим образом. До падения режима Саддама Хусейна в Ираке было 192 государственных предприятия. Все они спускали отработанную воду по каналам в Тигр и Евфрат. Если эти заводы вновь начнут работать без какого бы то ни было экологического контроля за их отходами, то я просто не представляю себе, что произойдет с водой. Кстати, болота – до того, как их в 80-х годах, после столкновений между иракскими военными и населением болот, стали осушать – служили своеобразным биологическим фильтром, защищали Персидский залив от 90 процентов промышленных отходов. Это был самый большой природный фильтр, который только можно себе представить. Корни тростника на 90-95 процентов очищают воду от гидрокарбонатов и биологических нечистот. Они впитывают даже некоторые тяжелые металлы. И некоторые странные болезни, которые были замечены в Басре в 90-х годах, по моему ощущению, связаны с загрязнением воды, а не с тем фактом, что в войне 1991 года применялся обедненный уран, как это всегда утверждалось. У нас нет пока средств, чтобы проверить эту теорию и выдвинуть настоящие научные гипотезы на этот счет, но для иракцев, живущих к югу от Багдада, загрязнение воды представляет серьезную проблему. Потому что Багдад производит огромное количество отходов.

Працяг:

Ирина Лагунина: За три тысячи лет до нашей эры в древней Месопотамии, на аккадском, то есть ассиро-вавилонском языке было написано самое раннее из известных истории произведений изящной словесности — сказание о Гильгамеше. Написано оно было в непосредственной близости от тех мест, которые еще недавно покрывали топи, болота, общей площадью в 30 тысяч километров. Ученые говорят, что вряд ли те люди, которые жили в болотах еще десять лет назад, были предками тех первых провозвестников человеческой цивилизации пять тысяч лет назад. Слишком притягательны были болота для самых разных групп населения. Утверждается, например, что в какой-то момент в болотах укрылись беглые черные рабы после восстания Занжей в 9 веке нашей эры. В любом случае, поскольку водные буйволы были завезены в эти места в эпоху раннего Ислама, считается, что быт болотные люди сохранили с доисторических времен. Дома — личные и общественные, — построенные из камыша и болотного ила, стояли на островах из того же камыша. Круглые своды красноватого оттенка. Передвижение — на лодках или по настилам, если в деревнях или небольших городах. В этих же краях останавливались на отдых или зимовали перелетные птицы, летящие из Сибири в Африку. После осушения болот, другой такой удобной территории, другого такого рая, птицы не нашли. Исследования, как изменилась из миграция, все еще продолжаются. Но вот в этом году впервые на арабском языке была опубликована книга «Птицы Ирака». Данные собирали сотрудники небольшой неправительственной организации «Природа Ирака» во главе с Аззамом Олвошем. Эти же люди сейчас восстанавливают иракские болота. Аззам, так за последние два года, когда удалось восстановить хоть часть болот, птицы вернулись?

Аззам Олвош: Для любителей птиц у меня замечательные новости. Природа гибкая, как пружина. Да, с иссушением болот тем птицам, которые останавливались в болотах для передышки или которые зимовали здесь, пришлось искать другие места. Но болота восстановились – и они опять здесь, причем в огромных количествах. Мы обнаружили 12 видов птиц, которые внесены в список исчезающих. Каждый раз, когда наши группы возвращаются из болот, они привозят с собой новые открытия, которые просто приводят в исступление международную организацию «Жизнь птиц». Именно поэтому они помогли нам создать эту первую на арабском языке книгу «Птицы Ирака». Кстати, развивает и это хобби – наблюдать за птицами. К сожалению, правда, большинство наблюдателей за птицами – это охотники, но коль скоро они ценят болота как место, куда прилетают те самые птицы, на которых они могут охотиться, мы это приветствуем. Я понимаю, что странно слышать, что в стране, где идет гражданская война, люди наблюдают за птицами, но это – факт. Более того, мы развиваем этот проект и на севере страны тоже, проводим исследование птиц Курдистана. Мы обнаружили, что Курдистан – это вообще удивительное место. Там столько болотистых районов, столько пристанищ для птиц. И к счастью, большинство людей живут кучно – либо в деревнях, либо в городах. Огромные районы остаются нетронутыми промышленностью и сельским хозяйством. Это абсолютно дикая природа, что, конечно, замечательно для птиц. Их там столько! И столько разных видов, мы не успеваем их регистрировать. Потрясающе!

Ирина Лагунина: Прекрасно понимаю и полностью их разделяю эти чувства. Насчитав у себя во дворе 12 видов птиц, включая семейство фазанов, я поняла, насколько интересно и увлекательно наблюдать за их жизнью. Но мы с вами беседовали в прошлом году и говорили о том, что люди тоже начали возвращаться в болота, причем настолько активно, что даже начали представлять определенную угрозу только возрождающейся еще природе, особенно рыбам. Как обстоят дела сейчас?

Аззам Олвош: Люди продолжают возвращаться, особенно после того, как обстановка в Багдаде стала столь опасной. Насилие в столице вызвало новую волну исхода в болота – люди покидают свои развалюхи в пригородах и перебираются на свое прежнее место жительства. Конечно, рыбы в болотах стали ловить больше. На самом деле люди даже сами пытаются увеличить площадь болот. У нас есть документы, что 3 мая, например, группа поселенцев взорвала правобережные заграждения вдоль Евфрата, чтобы увеличить площадь отлова рыбы. То есть я хочу сказать, что восстановление болот производится и самими коренными жителями в зависимости от их экономических потребностей. Это интересный процесс, потому что в любой другой части мира болота, наоборот, уничтожаются – люди осушают их, чтобы отдать земли под сельское хозяйство, а в Ираке все наоборот. Впрочем, это еще и потому, что в свое время люди поняли: иракские болотные земли не совсем пригодны для сельского хозяйства. Можно получить больше прибыли, ловя рыбу в болотах, чем возделывая эти почвы. И вот тогда начался процесс уничтожения отводных каналов и дамб, которые Саддам Хусейн построил в этом районе, чтобы осушить болота. Так что борьба между тем, что может предоставить природа и что требует для себя человек, нарастает. Но я должен сказать еще, что и количество водных буйволов тоже значительно возросло.

Ирина Лагунина: Поясню слова Аззама Олвоша. Сельскохозяйственная деятельность болотных арабов не отделима от разведения водных буйволов. В свое время они на треть снабжали страну молочными продуктами. А без особого сыра, сделанного из молока буйвола и запеченного на огне, не обходилось утро ни в одной багдадской семье. Когда болотные арабы были изгнаны из мест проживания, часть этого народа – около 100 тысяч человек — перебралась в Иран. Мы тогда беседовали с баронессой Эммой Николсон, которая занималась судьбой этих беженцев. Она описывала из одного из лагерей, что семьи пришли вместе с водными буйволами – это тоже практически члены семей. Известно, сколько сейчас водных буйволов в болотах Месопотамии?

Аззам Олвош: Мы даже не знаем, сколько точно. В какой-то момент мы насчитали 6 тысяч и бросили считать. Кстати, стоимость одного водного буйвола – полторы тысячи долларов. Представляете, какое богатство! Если умножить полторы тысячи на несколько тысяч животных, то вы поймете, какой экономический вклад вносят буйволы. Так что да, с одной стороны, меня беспокоит тот стресс природе, который порождают рыбаки, а с другой, я рад, что люди берут дело в свои руки, взрывают плотины и каналы и развивают экономику и свое благосостояние. Мы даже начали специальную программу год назад совместно с университетом Басры, где – на деньги итальянского правительства – нам удалось развести 3 миллиона мальков, которых мы выпустили в болота, чтобы немного подтолкнуть природу. Мы растили их 6 месяцев, чтобы они могли выжить в природных условиях. Посмотрим, как будут обстоять дела в ближайшем будущем. Я надеюсь, что по мере того, как в стране будет создаваться больше условий для предпринимательства и экономической деятельности, нагрузка на болота снизится, и природа получит передышку и время, чтобы полностью себя восстановить.

Ирина Лагунина: Просмотрев материалы вашей организации «Природа Ирака», я наткнулась на проект деревня «Новый рай»? Аззам Олвош, в чем этот рай будет состоять?

Аззам Олвош: Деревня «Новый рай» пока в планах, мы по-прежнему ищем деньги под этот проект. Но мы уже разработали окончательный дизайн. Ее создание обойдется в 55 миллионов долларов, поскольку это – первая проба, первый проект такого рода. Мы пытаемся убедить иракское правительство взять расходы на себя. Но они не могут построить одну деревню и на этом остановиться – в болотах начнется война, каждый захочет ее для своих родственников. Но мы продолжаем лоббировать, чтобы этот проект попал на рассмотрение иракского правительства – Министерства экологии и Министерства по делам болот — на 2008 год.

Ирина Лагунина: Так что она собой представляет? Новое слово в обустройстве деревни на воде?

Аззам Олвош: Концепция «Нового рая» основана на использовании традиционных местных материалов для строительства – тростника. Люди в болотах в последние 5000 лет строили свои жилища из тростника. И именно поэтому мы взяли за основу этот строительный материал, добавили к нему современные технологии и спроецировали дома, которые внешне выглядят абсолютно как традиционные хижины, но внутри оснащены всем современным. Мы разделили их на комнаты, отделили кухню, ванную комнату. Одну часть этого проекта мы берем на себя – а именно, создание очистительных систем для воды – чтобы вода из домов фильтровалась, а не выливалась просто в болота. Мы также включили в проект домов солнечные батареи, которые бы давали достаточно энергии, чтобы можно было включить вентилятор. Более того, в деревне будет и общий генератор – для тех, кто захочет установить у себя кондиционер. Иными словами, мы предоставляем людям технологии современной жизни, а это именно то, чего хотят женщины. Знаете, когда мы проводили первое исследование о том, хотят ли люди вернуться в болота, мужчины сказали однозначно: «Да!» А женщины отвечали: «Да, в принципе, хотели бы, но там нет телевизора, там нет телефона, света, школ, больниц…» Знаете, запросы женщин и мужчин очень различны. Так что мы попытались создать сообщество, которое основано на традициях, на местных материалах, которые воспроизводят сами себя практически бесплатно, и предоставить людям услуги и современную жизнь, с современными условиями, которые отвечали бы нуждам окружающей среды.

Ирина Лагунина: Помню, когда мы говорили в прошлом году, самой большой проблемой для людей, которые возвращались в болота, было полное отсутствие всяких условий для жизни. Сейчас что-нибудь изменилось?

Аззам Олвош: К сожалению, эта проблема по-прежнему существует. Но люди все равно возвращаются в болота. Повторяю, по-моему, это больше связано с насилием в Багдаде, чем с их желанием вернуться. Но могу дать абсолютные гарантии того, что если бы здесь предоставлялись хоть минимальные услуги, волна обратной миграции была бы очень мощной. Почему люди ушли из болот? Потому что болота осушили, и у людей исчезла возможность зарабатывать себе на жизнь рыболовством и стоить дома из тростника. Они перебрались в Багдад и в другие большие города, чтобы найти хоть какие-то средства к существованию. Если сейчас у них будут современные условия жизни в болотах и если эти болота дадут им средства к существованию, то они покинут города – их ничто не связывает с городами. Я привез с собой несколько фотографий тростниковых хижин со спутниковыми тарелками на крышах. Это прекрасно! То есть, я имею в виду, что тарелки, конечно, смотрятся безобразно и уродски, но они показывают, что деревня посреди болота больше не находится в изоляции от остального мира, от нашей планетарной деревни.

Крыніца: www.svobodanews.ru

Здымак Месапатамскіх балотаў Nature Iraq / CIMI / BirdLife International з www.birdlife.no